В своё время Томас Элиот усомнился в существовании совсем уж безвредных книг. Сборник стихотворений волгоградского поэта Елены Хрипуновой «Стеклянная река» тоже опасен: сосредоточенные в нём произведения лишают читателя важных защитных механизмов повседневности – чёрствости и бесчувственности.
О чем стихи Елены? О стремлении определить свое место в мире, о попытках разобраться в себе. Её метод – обезоруживающая искренность. Вчитайтесь:
Память сердца сильней и упрямее смертной печали, если помнить о вечности, верности, медном кольце…
И далее:
О вечности и верности стихи Давно уже написаны другими, А я живу без грусти и тоски, Но иногда я повторяю имя Твое, которое не выпить и не съесть, Но языком, гортанью прикоснуться К струе воздушной ночью, в пять утра и в шесть, А в семь уже в беспамятстве проснуться!
Поиск аутентичной искренности, пожалуй, является одной из доминант, на которых строится поэтический мир этой книги. Автор не избегает запретных тем, не боится препарировать сердце, не увлекается тюнингом идей и декоративностью. Поэт (долой феминитивы здесь) на лирических героев смотрит пристально и честно, воздух книги не искажен эстрогеновым флёром или косноязычным торгом с читателем:
Одурманенная пустырником (мышьяка в аптеке нет отчего-то), ты сидишь вдвоем с дураком, зная всё, что он скажет, словно по нотам. …Это круглый дурак или хитрый хам, он и сам не гам, и другим не дам, он умнее всех, он как тигр в кустах, только я не знаю, что такое страх.
Бесстрашия, а порой и жесткости стихотворцу не занимать, как, впрочем, и мастерства версификации: она творит в разных размерах, с различной строфикой, умеет работать с рифмой и писать белые стихи, потчует гурманов плодами экзотических лексических плантаций (подчас между собой довольно удаленных). Подкупает свежесть и зоркость метафор: «Дружба твоя – вода в осеннем пруду…», «Зная меня, ты знаешь, что это немало // – Нежность, замешанная на воспоминаньях», «по Неве шли фрегаты под вздыбленными мостами, // И куранты, как сдачу, отсчитывали нам время».
Стихи Елены интертекстуальны, изобилуют неожиданными отсылками – и к Гофману, и к Кавафису, и к тому же Элиоту. При этом взросли они на благодатной почве русской литературной традиции. Она – не только в фольклорных корнях некоторых ее произведений, а в самой авторской парадигме. Это рассказ о мире как мудро и разумно устроенном Космосе, в котором действуют свои императивы:
…Круглая Земля Лежит и спит у Бога на ладони, Озябли за зиму озимые поля, В винтовку старую заряжены патроны. Она, конечно, выстрелит в конце Какой-то пьесы, выстрел поразит Кого-то в сердце, в голову, быть может – Законы жанра, говорит пиит. И эту сказку о расплавленном свинце В стихах напишут и на музыку положат.